Шхуна «Колумб» (Рисунки В. Сычева) - Страница 14


К оглавлению

14

Очевидно, Ковальчук долго думал — пауза снова затянулась.

Наконец опять заговорил Анч. Он говорил тихо, но девочка разобрала его слова:

— Слушайте, ваша дефективная наверняка спит?

Скрипнул стул, и послышались шаги. Находка отскочила от стены и дунула на свечу. Свет погас, и все погрузилось во тьму.

Ковальчук приоткрыл дверь в каморку, зажег спичку, посмотрел на девочку, свернувшуюся калачиком на топчане, и, очевидно совсем успокоенный, вернулся обратно к Анчу.

Теперь Находка лежала в темноте. Она прижалась к стене и продолжала слушать.

— Пока, — говорил фотограф, — я могу вам выдать три тысячи рублей.

— И вы обещаете мне за границей обеспечение?

— Несомненно! Но это, как и мой аванс, надо заслужить.

— То есть?

— О, дело небольшое! В Соколином выселке теперь находится профессор Ананьев. Об этом я узнал от вас два часа назад.

Слова «профессор Ананьев» что-то напомнили Находке. Ах, да! Это отец той девушки, что приходила днем.

— Вас интересует этот профессор? — спросил Ковальчук.

— Да. Нам должен быть известен каждый его шаг. Он здесь нашел торианитовый песок. Поэтому я задержусь на острове на некоторое время, а вы будете исполнять обязанности моего помощника.

— Ну, а потом?

— Выполнив это задание, — слова Анча звучали многозначительно, — мы покинем остров вместе. Перебраться через границу не так трудно, как вы думаете.

— Так… так… но все же… мне не совсем ясно это… задание…

— Ах, какой вы недогадливый!.. Торианитовых разработок на острове не должно быть, вот и все! — выразительно закончил Анч.

— А профессор Ананьев?

— У него больное сердце. Доктора побаиваются, что он долго не проживет. Понимаете?

— Та-ак, та-ак… Ну, а если я несогласен?

— Можете заявить обо мне, но не надейтесь, что вам простят 1918 год. У нас материалов больше чем нужно… А во-вторых, можете быть уверены, что руки у нас длинные. В-третьих, если вы еще раз продумаете обстоятельства, в которые вы попали, то согласитесь, что этот выход из вашего положения — лучший. Вы удовлетворите свою тайную ненависть и получите большую награду… А пока пойдемте спать. Спокойной ночи!

Находка слышала, как кто-то вышел во двор, и все стихло. Она лежала с раскрытыми глазами и не могла заснуть. Девочка надеялась услышать еще что-нибудь. Но в комнате было тихо.

Анч выкурил перед сном папиросу и смотрел в окно на освещенный лунным светом двор, где задумчиво от калитки до огорода и обратно ходил Яков Ковальчук. Анч так и оставил его ходить и думать, а сам совершенно спокойно растянулся на инспекторской постели.

Сон бежал от Находки. А прежде редко случалось, чтобы она не заснула сразу. Девочка мало поняла из того, что услышала. И все же для нее было ясно, что человек, прибывший к ним, подговаривал Якова Степановича на что-то дурное. Зная инспектора, она почти не сомневалась, что он пойдет на это дурное дело. Они задумали что-то против отца той девушки.

Находка очень редко появлялась в Соколином. Выселка она не любила. Мальчишки сбегались смотреть на нее. Женщины жалостливо кивали ей вслед головой, а взрослые рыбаки почти не обращали на нее внимания. Ни дети, ни женщины из выселка не обижали ее — первые никогда не отваживались ударить, а вторые никогда не насмехались над ней, — но все же что-то в их поведении задевало ее самолюбие.

Впрочем, она знала почти всех жителей выселка: хоть изредка, но рыбаки приходили к Ковальчуку домой по делам. О профессоре Ананьеве и его дочери она услышала только недавно. Девушка в сандалиях произвела на нее большое впечатление и завоевала доверие тем, что пришла поблагодарить. Находка почти не помнила, чтобы ее когда-нибудь благодарили. Разве какой-нибудь рыбак механически скажет «спасибо» за кружку воды.

Теперь она снова услышала про этого Ананьева. Странное у него имя: «профессор»! Ну, да всякие имена бывают! Девочка снова и снова обдумывала нечаянно подслушанный разговор. Она не любила Якова Степановича. Больше того: она его ненавидела, хоть и привыкла покоряться ему беспрекословно. Единственный человек, которого Находка вспоминала тепло и со слезами на глазах, была умершая жена Ковальчука. После ее смерти девочка, оставшись под присмотром инспектора, больше не видела ласки. Случалось, что и Ковальчук относился к ней лучше, даже приносил маленькие подарки, но гораздо чаще он за малейшую вину хлестал ее ремнем и оставлял на целый день без хлеба. А кроме того, она очень уставала от повседневной, часто непосильной для нее работы по хозяйству.

Был еще один человек, к которому Находка относилась почти с благоговением, но видела она его очень редко и при встречах никогда с ним не разговаривала. Это был Левко Ступак. Однажды кто-то из рыбаков сказал при ней, что она крестница Левка, и объяснил, что когда-то ее спасли благодаря его настойчивости. Она спросила об этом Ковальчука. Тот рассердился, разругал ее и сказал, что спас ее он, а не Левко, который тогда был еще мальчишкой. Находка не поверила инспектору и расспросила об этом одну женщину из выселка. Та подтвердила слова рыбака.

Теперь, думая о своей беспросветной жизни, Находка прибавила к числу тех, кого любила, Люду Ананьеву. С мыслью о новой знакомой она наконец уснула.

Глава XII

НА ПЕСЧАНОМ ХОЛМЕ

В центральной части острова, ближе к проливу, поднимаются две конические вершины песчаного холма. Холм находится приблизительно в шести километрах от выселка. Он напоминает гигантского верблюда, который лежит на земле, низко опустив голову. Высотой он не более тридцати метров, но растянулся на полтораста метров с северо-запада на юго-восток, начинаясь у маленького озерка. Ковер жестких трав, среди которых цветут кусты шиповника, покрывает холм. Достаточно было копнуть землю сантиметров на сорок, чтобы добыть из-под чернозема серый песок с черными зернами.

14